Ветхий Днями - Вечный Юноша

       Людмила: Сначала в ночном свидетельстве меня представили седому Старику с разбитыми параличом ногами. Он еле сидел в стоящем где-то на ночной пустой площади кресле. А представлял меня Некто, стоящий слева от меня — небольшого роста, скрытый тёмным эфиром. Представлял молча, просто подвёл к Старику. Мне было лет тринадцать-четырнадцать. Такая чистенькая, миловидная, в белом платье. Вечная девочка. Очень знакомое мне (как Духу) моё же активное существо — Душа.

      И вдруг этот Старик спрашивает меня (её), согласна ли я (она) на брак с ним. Это было для неё (меня) немыслимо: такой старый, такой больной! Я (душа) уже готова была возмутиться, но тут включился Тот, Кто стоял слева от меня. От Него на меня (на неё) пошла очень сильная энергия, дающая моему (её) Сердцу возможность расширяться, углубляться и расти так, как будто я (душа) докапывалась до своих же забытых сокровищ Сердца... Боясь, что это Чудо исчезнет, я (она) закричала: «Да! Да! Согласна, согласна!»

      Старик неожиданно по-юному засмеялся. Довольный, хотя явно удивлённый, Он повторял сквозь смех: «Но я же — старый, старый!» Я (она) продолжала кричать своё: «Согласна, согласна!» и, смертельно боясь, что Он передумает, подбежала к Нему поближе и, юркнув под Его левую руку, затаилась.

      Чудо продолжилось утром, когда позвонила Ура-Водолей и рассказала мне своё ночное свидетельство, в котором некий пожилой шестидесятилетний Мужчина, в белом костюме и с розами предлагал ей «руку и сердце», но она с возмущением отказала Ему, потому что Он был старым. Я правильно рассказала?

      Ура: Да правильно!

      А на следующую ночь во сне был пир, застолье. И я (душа) уже шла рядом с юношей, который периодически вливался в меня, в мою правую сторону, а потом выходил, потом опять вливался в меня и опять выходил. Он был так изящен и так стоек на своих ногах! Теперь вы поймёте, почему я говорю так. Я говорю так потому, что в течении всех последних лет в свидетельствах Он выглядел как безногий старец; то спелёнутый, то встающий, то на костылях, то падающий. Потом мне приходилось открывать Ему глаза, как будто я проявляла руками плёнку. Я напрягалась, и на белой бумаге проступали Его Глаза. Однажды Он встал, казалось бы, насовсем. Встал, и я кинулась к Нему от радости. Но Он упал, и мне пришлось, разделившись тремя женщинами по всему Его телу, делать Ему искусственное дыхание. И вот тут, впервые Он не только не падал, Он шёл рядом, вечно живой и прекрасный. Кто знает, может это и есть «Воскрешение Лазаря», воскрешение бывшего Сатаном? Воскрешение - соединение Уранийки и Сатана в Брачном Чертоге, в полноте Лествицы Небесной.

      Это очень тяжело — испытывать скорбь за Человечество, находящееся под властью Дугур, Евы и Сатана. Восскорбеть, очиститься и влиться окончательно в Того, Кто так долго восстанавливался, став единым с Престолами и Херувимами, чтобы Серафимы возобладали. Чтобы вся «Лестница Небесная» зазвучала! Мистериально, магически, реально Иисус закрепил эту Мистерию тем, что воскресил Лазаря, «в пеленах вставшего».

      Ура: А исцеление Близнеца?

      Людмила: Сразу после Преображения Иисус пришёл к ученикам, а они говорят: «Мы не можем вылечить одного, который прыгает из огня — и в воду». Это и есть Близнец. И Он вылечил его, исцелил. Это магически закрепляет Мистерию разрешения проблемы Близнецов при Третьем Посвящении, когда всё, что полярно, воcсоединяется внутри. И люди-Близнецы начинают быть более понятливыми. Их учишься окольцовывать. По возвращении из пещеры мы провели несколько окольцеваний Игоря по этапам люциферической, ариманической и асурической зон. И результат был. Он изменился в лучшую сторону, не правда ли?

      А прозрение его, как «слепого язычника»? Дело в том, что когда кто-то был зрячим — его ещё можно исцелить. А вот когда он совсем никогда не видел, то надо иметь большую силу Света, чтобы дать ему возможность «увидеть». У нас это тоже произошло после приезда в Москву, когда мы Близнеца (Игоря) не то, чтобы заставили — нет, совсем не по нашей воле, а при поддержке Учителей включили в режим работы ни много, ни мало — рисовать Иерархические портреты! Рисовать их — это увидеть Иерархический Свет. Это значит язычник увидел, прозрел!

      Мало того, что увидел. Он рисовал, он фиксировал на холсте Свет этих Глаз!

      У Иоанна сказано, что за шесть дней до Пасхи пришёл Иисус в Вифанию и там Мария, взяв фунт нарда и чистого драгоценного мирра, помазала им ноги Иисуса и «отёрла волосами своими ноги Его». Что это значит? Это значит, что перед распятием происходит материальное закрепление Мистерии, которое каждый Посвящённый обязательно проходит. Это — конец Фиксированного Креста. Это — смерть в Скорпионе. Магдалина была Скорпионом. Она коснулась лицом ног Иисуса (ноги — конец процесса). Скорпион благословил на смерть. В этой Мистерии обязательно должны участвовать четыре представителя Фиксированного Креста: Лев-Водолей-Телец-Скорпион.

      В последующие дни у меня шли интенсивные отношения с Ириной-Водолеем на уровне особых и даже страшных «закреплений». Например, нас пригласили в охотохозяйство, где наша с ней линия «Лев-Водолей» «закрепилась», можно сказать, трагически при духовном контакте с её знакомыми: Сашей-Тельцом и Виктором-Скорпионом (охотниками-любителями). Представляете — охота, стрельба, кровавые туши у подъездов гостиницы. В первый же вечер пострадал мой сын Максим (он — Скорпион). На улице неизвестные избили его, причём сапогами в лицо (на лице отпечатались следы сапог). У знакомого Ирины-Водолея Виктора-Скорпиона произошёл несчастный случай. Он прыгнул в бассейн, думая, что там нормальная вода, а там был кипяток. И он серьёзно пострадал. Виктор-Телец погиб в те же дни при неизвестных обстоятельствах.

      Появились новые скрытые враги. Они следили; преследовали на улице, издевались по телефону. Приехал Игорь Чичерин (внук наркома Чичерина). Он — Лев. Моим учеником был два года. Сорвался на наркотиках в Обигарме. Так как дело (с наркотиками) у него ещё не зашло далеко, я предупредила, что он — в опасности. Он прервал сразу, резко: «Кто Вы такая, чтобы учить меня?» Я выгнала его, и он «спокойно-победный» «отошёл». Когда на Земле проходит Мистерия, когда (помимо физического плана) ментальные, душевные и даже Монадические планы участвуют в Ней, кажется, что гудят регистры Мирового Органа, и ты затаиваешься, оглушённый фактом величия происходящего, доброго или злого для тебя.

      На следующий день мы встретились с Колей, и я сказала, что астрально видно, как все они собрались. Все эти перевернувшиеся, якобы «отринутые»: сердце Человечества, витальность Человечества, горло Человечества. Всё это собралось, и они возненавидели. После этого я видела сон, как Люба проходила со мной подвальные зоны, вымазанные белым мелом, но пустые, глупые, надтреснутые. Да, они проделали огромную работу. Они собирали людей и проехали всю «подбеленную» Москву, рассказывая, какое я — «чудовище». Я была потрясена глубиной предательства тех, с кем работала годами! Прежде всех возник, конечно, Игорь Чичерин. Он же — «Петух» по году! Он первый и прокукарекал! Потом пошли Зина, Лида и все прочие «оскорблённые» и «униженные». И астрал напрягся.

      Я думала: странный народ! Он приветствует духовное движение и одновременно ненавидит меня. Он провозглашает приоритет Духа, а одновременно астрально напрягается злоба против носителей его!

      Через день была очень странная лекция. Народу было много, представители от разных групп. Тема — о Посвящении. Яркая тема! Но люди как бы не слышали, о чём речь идёт. По сути шла четырёхчасовая борьба в астрале. Говорилось о их Душах, но и о необходимости жертв, трудов, которые они не хотят принести. Говорилось резко, сильно. Шла борьба. Такая борьба, что потом я еле-еле дошла до своего дома. Было ощущение надрезанных, кровоточащих структур. Много лет совместных работ — и вдруг они напряглись в такой астрально-глумливой ухмылке (хотя физические лица были привычно уважительными)! Я не могла понять, в чём дело? Почему так всё недопустимо страшно? Я ушла оттуда с великой болью! Я увидела, что такое ухмылка человеческой ограниченности, человеческой гибели, что такое Распятие, когда тебя распинают люди.

      Сразу после этого пришлось просмотреть все группы. Был сильный импульс отвести всех, кто не слышит, кто не доказал своей верности Иерархии Света. Я уже говорила вам, что за несколько дней до этого явился Игорь Чичерин, и именно после этого вся эта чёрная сердечная зона евствующей защиты себя и сердечного «добра» восстала. От этого скорблю до сих пор, потому что сила поднялась не то что против меня, а против зоны, которая их кормила, которая их обучала, которая их насыщала. «И утучнел Израиль и стал упрям». Скорбь по этим Душам переживаю до сих пор, потому что не нужно было им в момент такой могучей интенсивности Иерархии Света и в таком чудовищном непонимании восстать. И всё — исподтишка, скрыто, подло, даже с использованием технических воздействий. Тут и странное, непонятное внешнее уважение и внутреннее постоянное противодействие. Так выглядела эта лекция, с которой я ушла больная, как избитая, изработанная, отчаявшаяся и возмущённая внутренне тихо, глубоко до того, что пришлось отказаться почти от всех групп.

      В «Евангелии» сказано, что был день опресноков, и Иисус попросил своих учеников приготовить Пасху. Он послал двух учеников и сказал: «Там будет человек с сосудом, и вы последуйте за ним в дом, в который войдёт он. Войдите и там приготовьте Пасху». Человек с сосудом — это и есть Водолей.

      У нас Водолей — Ура, и она как раз за сутки до этой лекции участвовала в Заклании. Видимо, участие Водолея (как того, кто представительствует Третье Посвящение) необходимо. Четвёртое Посвящение получают в Рыбах, и участие Водолея в Заклании при Четвёртом Посвящении обязательно (естественно, Водолея Посвящённого).

      Вы помните, мне приснился Сияющий Старец. В небе стоял сияющий Престол и на нём — Белый Старец! Он был ослепителен! Мы говорим — «седой», но это не седина, а электрическая белизна Великого Существа, любимого Существа — Отца. Он как бы парил, сидя на Престоле, а внизу была Земля, покрытая льдом. По льду катались мой папа и Кунин — два еврея. Я же оказалась в небе, между Старцем и ими, как бы соединяя их. За правую руку меня держал Старец (как бы Логос другой планеты), а за левую — папа и Кунин. Так я была растянута в Космосе по линии сердца. Оно очень страдало, нагнетаемое необыкновенной Мощью. Оно разрывалось от страшной боли.

      В эти дни у меня сильно пошатнулось здоровье. Была необыкновенная слабость, постоянная боль в сердце и смиренное переживание ухода как медленного растворения в Ком-то непреложном и бесконечно Любимом. Серебристо-серый, стальной Свет Канала Сераписа насыщал те дни и ночи, и всё превращалось в непрерывный диалог с Учителем. Диалог о растворении Души для Жизни в Духе. Бессловесный Диалог, где моя Душа как бы оттягивала время «снятия седьмой печати». (Это было очень важно. «Пакет», свыше прибывший, лежал у наших с Учителем ног с нетронутой последней печатью).

      Я — Душа сокровенно помнила, что когда-то я много раз получала «свыше» некую важную «бандероль», и из воплощения в воплощение срывала с неё печати, и меня тогда это не смущало. Но теперь оставалась одна печать, и я — Душа догадывалась, что это значит.

      С каждым днём мне становилось физически всё хуже и хуже. Дни не проходили (как обычно), а как бы сгущались в суровом ожидании конечного жеста, а ночью (в снах-свидетельствах) реально-ощутимо приходил Учитель Серапис и настаивал на снятии «последней печати», как будто я, получив когда-то «свыше» знание о Законе Бытия (как переходе в следующее) и из жизни в жизнь срывая печати, остановилась на последней (седьмой), боясь умереть при этом, хотя знала, что продление возможно только через «смерть» в следующее — Дух. Учитель мне внушал именно это.

      Наконец, ночью первого февраля 1985 года Душа решилась и вошла на ночную площадь в окружении многих «загонщиков» — Существ, идущих за ней по булыжной мостовой. Она услышала, а потом увидела Орган, на котором играл Мужчина, нагнетая Высоту кольцовки. Она вошла в блаженство от этих Звуков, всё больше растворяясь в Его Бытии.

      На Орга́не играл Кут Хуми. Взглядывая в меня синими глазами, коротко взглядывая, как бы через Орган вводя меня в особое состояние и, следя, не передаст ли Он мне порцию Высших Звуков, Он рождал моё В-ДУХ-новение! Я пошла вперёд. У меня было ощущение, что сзади меня загоняют, как загоняют оленей, ланей. Было много народу вокруг. Целые толпы! Но основные «загонщики» шли от меня на расстоянии примерно двадцати метров и как-то воздействовали на меня, отчего я исполняла тот маршрут и те действия, которые им были нужны, становясь всё более отстранённой.

      Потом началось нечто вроде операции. Меня «резали», я теряла сознание. Потом приводили в себя и опять «убивали», и опять «резали». Я опять уходила, потом опять «приходила». И вот что странно! По мере уничтожения я становилась сознательнее, разумнее, а главное — духовнее. Душа, закланываясь, становилась Духом! И когда последний раз мне что-то вкололи в ладонь, я опять «ушла» и, видимо, «возвращалась» с большим трудом, потому что когда я возвратилась, очень близко над собой я увидела Глаза — Глаза Сераписа! О Боже мой! Что это был за взгляд! Я впервые видела взгляд потрясённого Отца, Брата, Мужа! Глаза, взгляд — как само Сострадание! Это был взгляд хирурга, которому удалась операция, но он ещё проверяет, точно ли удалась. Это было не участие, а взаимопроникновение. Это было Единство!

      Я сразу завопила: «Не оставляй меня, возьми меня с собой!» Я сразу как-то сообразила, что все тут — «иностранцы», и что они здесь не живут. Но я-то — их Существо! И я все жизни хотела их Жизни! Ещё я знала, что Они могут уехать без меня. И я закричала, чтобы Они этого не делали, чтобы не оставляли меня. Тогда меня из этой зоны, представляющей собой очень большое и просторное помещение, перевели в комнату, где было темнее и уже. Там сидели две пожилые женщины. Маленькие такие, уютно-человеческие. И Учитель Серапис сказал мне, что они меня оформляют за границу и от их действий зависит, перееду ли я. Ещё Он сказал, что первая женщина уже согласна (она стало радостно кивать), а вторая была несколько поодаль, и в ней не было столько ликующей готовности мне помочь... Он мне сказал, что я должна была деньги отдать первой женщине, и они уже собраны, а вот для второй я тоже должна собрать деньги, потому что у неё много племянников («иноплеменников»). Я согласилась и на вторую сумму (оставались люди, с которыми я не доработала). Потом опять перешла порог, закрыла дверь и опять просила не оставлять меня. Он сказал, что придёт ещё раз в феврале. (А Заклание было первого февраля 1985 года). Я спросила, как же я смогу позвонить Ему, потому что трудно к «иностранцам» пробиться. Тогда Он нарисовал прямоугольник и что-то написал на каждом его углу. Я не помню, что. Мне было трудно запомнить, потому что я вся была в чувстве: «Не оставьте, не уйдите, не исчезните!» Его потрясённый взгляд, сокрушённый, оголённо-сострадательный был таким не оттого, что я порезана вся, а оттого, что я так кричала уже внутри себя. Но Он слышал!

      Когда я проснулась и увидела, где я — я тут же навзрыд заплакала и закричала: «Зачем вы меня оставили здесь?! Вы не могли меня оставить здесь! Зачем вы меня оставили?!» У меня очень болело тело. Оно до сих пор болит в тех местах, где резали, особенно на груди и на сердце.

      А потом через несколько дней мне было показано моё лежание в могиле с мамой, умершей на её родине — на Урале. Был голос Сераписа. Он объяснил мне, что я лежала возле мамы. И Он мне даже показал, как я лежала. Вообще-то, там ничего не объясняют, а всё показывают через отождествление со случившимся. И мне как бы постфактум показали: я лежу в могиле, очень реально умершая, рядом с мамой. Но при этом я разговариваю с Сераписом: «Хорошо, что меня умертвили всего на три дня и привели в сознание только после этого, потому что, если бы я пришла в сознание в могиле, то я бы испугалась и задохнулась». Реальность всего этого очень трудно передать. Только при долгих духовных касаниях можешь отличить реальность духовно происходящего от воображения или обыкновенного сюжета сна.

      На следующий день я попала в «Театр на Таганке» на спектакль «А зори здесь тихие», где показывали на сцене семь смертей, семь актрис играли эти «смерти», а вечером вдруг произошло невиданное с человеком, который всегда предаёт, который отвергает силу Души перед формой и готов за маленький подарок Маммоны продать Любовь и Бога. Я ему стала говорить о Буддхи и о необходимости спасать (обратите внимание: не спастись, а спасать!). И вот что было поразительно: в мои глаза минуты три всматривались глаза Сераписа! Через его глаза всматривались глаза Сераписа!

      На следующий день был семинар по Блаватской, и я говорила вам всем о спасении «мёртвого», которому кричишь о сострадании, и он, будучи «мёртвым», каким-то странным образом проводит (собственно, не он — а через него) глаза истинно сострадающего Учителя! Может, так и поднимается спелёнутый?

      И только после этого, впервые за много дней наступил восторг! Приходили все ученики и близкие. Очень многих людей приняла. Восторг в комнате не ослабевал. Итогом его был эскиз «Неопалимой Купины», который привёз Саша Рекуненко. Взвилась «Лестница Иакова»! Да, это был сплошной золотоносный, поразительной силы Восторг, и день слился в линию золота, в линию Правды, хотя был как мгновение.

      В эти дни меня как будто прокрутили по всем зонам человеческого бытия, начиная с ментальных и кончая кундалинными. Я получила силу, Свет, быстроту и удивительно точную диагносцировку происходящего. Как будто я попала в новую зону бытия. При этом я стала другой. Я стала неучаствующей, непомнящей о себе, непомнящей и неустающей.

      Я помню наш пробег по Кусково с Сашей Вулканом, когда мы много говорили о его состоянии, о трансляции в живописи, о возможности закрепления Мистерии в живописи.

      Встал Манас, чистящий ментальные зоны. Был пробег по затхлому «Пушкинскому» и «Третьяковке» с хламидами астралов. Это был странный очищающий пробег! Как бы скопом, сразу, синтетично встал астрал старой живописи. Настолько старый и мёртвый — именно хламиды астралов. Мёртвое не принималось.

      На следующий день мы попали в СовИнЦентр. Это была зона горла, а точнее — бизнеса, торговли и обмана. То есть всего того, чем держится Запад. В этот пробег впервые мы очень до конца прочувствовали иностранцев с их психологией «ты — мне, я — тебе», с их усталой деловитостью, с их уснувшими глазами. Мы вдруг впервые увидели Зарево нашей Страны, Зарево и Восход наших сердец и Душ, прошедших трудные этапы. Они, эти этапы, намного выше «усталой комфортности»! Как Богородческий импульс выше «откровений» ментально-горлового Мары. Удивительно, но мы не думали и не говорили об этом, а строили мощные клише об этом. Была подобрана согласованная группа (мы специально проверяли по астрологической карте) для определённой магической работы.

      На следующий день была зона сердца: режиссёры, учёные, актёры — мои старые друзья и друзья моего отца. Мне показалось, что мы попали в глухие гнездовья остановившихся сердец.

      Затем я встретилась с Ириной Кременцовой. Мы долго говорили о том, что человек — существо андрогенное, о бессмертии Души и о Брачном Чертоге. Всплеск трансляционной речи, казалось, потрясал зоны Москвы повсеместно, чему помогала могучая духовная восприимчивость Ирины-Водолея. Разговор продолжался четыре часа. Этот магический всплеск Льва-Водолея удивительным образом соотносился с общим рисунком последних дней.

      Я приезжаю домой с идеей полной Брахмачари (дочитываю последние страницы «Писем Махатм» — я почти всё время в эти дни была в касании с Учителями через эту книгу). И тут понимаю, что если сейчас уйду отсюда, то уйду навсегда. Раньше уходила с болью, горестно, с протестом. Сейчас впервые уходилось спокойно и легко.

      И, наконец, на следующий день, после пробега по большим массивам лесопарка, вернувшись, я заговорила с вами о корне. Мы с вами говорили о клетке. Мы все говорили так, как до сих пор не можем ни продолжить, ни повторить. Это был трансляционный проговор-магия: о клетке, о её эгоизме, о том, что мы основополагающе служим только ей, а значит — смерти.

      Потом два каких-то учёных по телефону пригласили меня читать в их аудитории лекцию, и я не хотела идти туда: в эти дни я очень остерегалась касаться новых людей. Мне казалось, что я могу сделать что-то неточное, неверное. Или они меня не воспримут, и с ними может что-нибудь случиться. У меня было ощущение: «не подходите» или «не подходите близко», или «подходите в особой жанровой строгости». Но они настаивали, и я поехала. А на следующее утро, помните, я рассказывала вам мой жуткий сон, как двум мужчинам оторвало головы и потащило вверх. В это же время они (каждый — по отдельности) видели то же самое — что у них оторвало головы. Так оправдывалось это странное ощущение: «не касаться людей, нельзя касаться людей!» Как будто я была каким-то другим, нечеловеческим существом.

      А в конце этого дня с «отрывом головы» пришёл мой брат Серёга и сказал, что утром умер его начальник. (Начальник хотел помочь нам с деньгами для поездки, и Серёга невольно соединил астрал нашей группы с физическим планом этого человека). И когда Серёга пришёл (а они, оказывается, вместе выпивали), я попросила его отстраниться, потому что он сбил два мира, и каналы наложились друг на друга. Отсюда — горе. Словом, вокруг творилось что-то странное! Видимо, мы живём в то время, когда Ад находится на Земле, и одновременность астрально-физического подхода естественна. Можно пройти ситуацию только физически, но всё будет насыщено астралом её. Сейчас эти миры соединены, напоминая спуск в Ад.

      Был очень интересный день 21 февраля. Мы собрались у меня с женщинами, и в течении двенадцати часов группа держала медитацию на пространствах. Медитацию — мост. Было такое ощущение, что мы долго-долго вытягивали откуда-то людей. И не только людей, но целые зоны, целые социальные слои. Какая-то зона действует негативно, а мы держим её высшее проявление! Тогда действие её становится чистым и она — не осиротелая, как если бы была без Души своей. Приходили наши братья, их знакомые, и мы всё время держали медитацию-мост без того, чтобы говорить им об этом. И с ними случалось небывалое! Они не могли уйти! Они становились Душами!

      Держать верх — это парная медитация! Это думанье о Любимом и проведение его Души вверх! Это становление его Души!

      Утром следующего дня пришёл Коля, и снова была невероятной силы медитация-мост. Это был конечный (после вчерашней медитации-мост) всплеск, который завершил медитативное Чудо!

      А вечером начался спуск в Ад, уже самый глубинный, самый трудный. Это было 22 февраля (преддверие «мужского праздника»). Вся Москва пила, мужчины и женщины безумствовали в поисках «счастья». Возникла слабость, чувство странного исчезновения. К ночи я совсем ослабела. Физически не было сил даже испугаться: «Почему я вдруг исчезаю?» Всю эту ночь во сне я опять выводила из Ада людей. Впервые меня так глубоко «погрузили». Там были картежники, убийцы, какие-то люди с фиксами. Там были мои группы, и каждый занимался чем-то очень странным, опасным, каким-то затаённым грехом. Там он занимался им явно, со смаком, и я вынуждена была напоминать каждому о Нём — живом и выводить. Некоторые не шли, и я возвращалась за ними, а они опять не шли. Я помню, что когда я ещё раз вернулась, пришёл самый «главный», и мне пришлось драться с ним — и победить его. Так я вывела много людей, сколько могла, но нас стали догонять, и некоторых убивали прямо на дороге. Я видела, как их убивали, но меня не трогали — я была Сознанием «над». Это было зрелище и труд—неописуемые. Вот так кончились двадцать два дня после Заклания.

      Двадцать шестой день переживался как конец «Близнеца». Тайна Близнеца была открыта окончательно. Чувствовалось, что это — не враг, а контроль, который пройден.

      Были и телефонные «пробеги» по зонам. Была в эти дни Майя Каледа. Благодаря ей я коснулась кундалини тюремных зон. У Кунина, совершенно «мёртвого», была моя лекция, но очень отстранённая. Были встречи в эти дни со всевозможными новыми людьми. Представительствовались самые разные слои, встречи были даже в метро. И потом меня догонял их страдающий астрал, который я отмаливала, насыщала Светом — и пробегала, забывая о нём. Были театры — удивительная мерзость пустоты. Были бегства из «тюрем» разного рода, когда рвались последние нити контакта. Были последние искушения, особенно касающиеся чувства «ещё доделать» уже доделанное. И, наконец, всё закончилось оглушительной болезнью, когда нельзя было встать с постели. Хотя в тот день с утра я много работала с картами группы, и даже танцевала. Было странное ощущение от этого танца. Еле стоишь на ногах и танцуешь, и не можешь понять, почему тело отдельно страдает, а ты отдельно танцуешь. И во всём — победа! Надвигающаяся победа, хотя болезнь продолжается! И закончилось тем, что седьмого марта (и это уже тридцать пятый день) мы с группой пошли на Малую Грузинскую, где была выставка художников, представляющих зону своих «кундалини» на обозрение людям. Хорошо отработанные астральные формы несли программу секса и смерти. Группа и я попытались окольцевать эту зону! Это было непросто! Но случилось необычное! Мне очень трудно говорить об этом, потому что нет слов об Этом. Мы это называем «закольцовкой». Астрала не стало, Души не было — вошла невиданная духовная Мощь, предельная в своём проявлении, удивительно органичная и сильная. Казалось, что стоит только подумать о чём-то или посмотреть на «что-то», — всё изменится. Изменилась клетка! Она имела природу Света! Это было светящееся тело! Даже в зеркало было странно и страшно смотреть — я видела исходящее сияние от лица и над головой. И я Его носила, хотя меня (лично) в ощущении не было совершенно.

      Там было само Сияние и Существо невиданной Любви, которое вошло в плотное. Мне не важно было, было ли Оно — во мне, потому что меня не было, а Оно всё равно было. И в этом светоносном состоянии последней недели сорокадневья и происходило постепенное расширение сознания. Пришёл, утвердился и работал на Земле Кто-то Великий и Начальствующий.

      В этот же вечер у знакомых евреев мы встретились с буддистскими монахами, и те, и другие видели эту светоносность. Они её видели! Это было первый раз в моей жизни.

      Утром восьмого числа во сне было свидетельство. Это Светимое Существо долго ходило по рабочим слободкам Урала в поисках Родни. Искало и, наконец, нашло. Навстречу ему (мне) вышел Кузнец, который давным-давно любил меня. Юный тщедушный мальчик с узкой грудью и огромными, опущенными вдоль тела руками. Всецело преданный, тихий. Рядом на скамейке сидел Седой Старец, Отец (потом я поняла, что это был Санат Кумара). Я всё время как бы проходила мимо Кузнеца. И когда я, наконец, подошла к нему, Он всем своим сердцем, всем неви­данно долгим ожиданием меня принял меня. Сидящий на скамейке Старец сказал: «Наконец-то!» Было ощущение вхождения светоносной, как бы металлической стружки во все клетки моего тела. И утром у меня было другое тело.

      Следующие пять дней шла работа с группой на даче. Вставало зарево Буддхи! Касание Богородческого потока испытывали все члены группы. Посвящение группы в четвёртый подплан Иерархии, в Буддхиальный план, было очевидно! Были удивительные проговоры-медитации, связанные с «Откровением Иоанна Богослова». Оно стало открываться поэтапно, с каким-то нарастающим органным звуком. Всё пространство гудело, звенело! Мы находились внутри Единого светоносного Ковчега. Мы были в предании Богородице! Мы говорили о перепрограммах внутри себя. О том, что серебристому Свету Учителя Сераписа нужно отдать всего себя! Мы говорили о Духовном Воинстве! Мы совершали экскурсию в Москву, и Москва звучала заново. Заново зазвучало «Евангелие от Магдалины». Абсолютно по-новому! И вообще, всё вдруг зазвучало по-новому! Все строки, все книги — всё работало на победу Духа. Дух всплеснулся в нас — глубиннейшим Смыслом, Любовью и Жизнью!

      Я видела там видение. Выход из змея — вверх, ввысь! Мы много говорили о мужчинах и о женщинах. О «покупке» нас, когда истинное рождение в Вечность заменяется тягой к муже-женской встрече и продлением в земном существовании. А главное — Иоанн звучал! «Апокалипсис» звучал как всеземной Орган! (Спустя несколько дней мы с удивлением узнали, что это были дни Иоанна Богослова).

      До Распятия, до Заклания писался мой портрет. Это была Душа с такими «оленьими» глазами, серая. Писался французскими красками, и портрет хорошо начался, но не был продолжен. В течении всего этого хождения по Аду (с ментала до кундалини) портрет висел недописанный. И вот, на сороковой день, после возвращения в Москву, я странным образом оказалась в той же комнате, откуда ушла недавно, и опять было недоумение в связи с очередным предательством. тогда, взяв нож, я заколола портрет. Странно, но я попала как раз на горло и на сердце. Внутренняя подоплёка этого была в том, что человек-предатель и представитель чёрной иерархии не имеет права рисовать Душу. А вот что, видимо, было на самом деле: здесь Душа ещё раз была заклана на физическом плане. Ещё раз заклана на физическом плане на сороковой день.

      Вся светоносность последних дней, невероятная, невиданная выстроенность закончилась сном о Рыбе.

      На сорок первый день я увидела сон о Рыбе, когда меня (плотную девочку в белом) опять провели от кундалини до ментала и — дальше. Меня проверяли на каждой зоне какие-то «искусители», и я везде не давала никакой реакции. И когда я поднялась по зоне Души и вступила в это светоносное состояние, я оказалась на странной палубе и увидела, как с неба спускаются мощные металлические тросы. Я знала, что по ним идёт электрический ток самого Саната Кумары. И они, эти тросы, подняли из моря две гигантских рыбины. Голова — к хвосту, как рисуют знак Рыбы. Они были царственно-забывчивы. Они никогда не знали смерти. И вдруг их, на полнеба огромных, пронзил электрический Свет Санат Кумары. И рыбы, уменьшаясь по мере приближения, — упали к моим ногам. И могучий голос спросил с неба, буду ли я их есть? Я отказалась.

      Помните, через неделю после Заклания нам открылась тибетская мандала, на которой изображена женщина, держащая закованного по рукам и ногам мужчину головой вниз? И мы её сразу узнали, потому что ещё недавно (недели за две до этого) нарисовали эту схему окольцевания, когда Иерархические энергии окольцовывают энергии личностные, нисходящие. И на мандале было окончательно показано, как это происходит. Вот этим закончились сорок дней.

      Ощущение такое: если давать параллель с Вознесением, то последняя семидневка сорока дней (с пятого по двенадцатое марта) — евреи, увидевшие Свет.

      Металлическая стружка — в теле. Слова Санат Кумары: «Наконец-то!» (наконец-то Вулкан соединился с Духом) и т.д.. Всё наше пятидневное пребывание на даче. «Откровение Иоанна». Всё шло по нарастающей и было Вознесением. Да, это было Вознесение!

      Следующие десять дней были никакие, вплоть до двадцать первого марта, то есть пятидесятого дня.

      Тогда, когда был сон о Рыбе (сороковой день), было решено выехать в Фиагдон двадцать первого числа. Нам просто понравилась карта дня. Луна и Солнце входили в этот день в Овен. Меркурий и Венера уже были там. Был чудеснейший, грандиозного звучания день. Нам хотелось начать жизнь группового тела с этой карты, потому что эта карта была бы картой рождения группы.

      И вот мы на пятидесятый день после Заклания (оказалось как раз двадцать первое число) выехали. А мы тогда ничего и не знали ни о Заклании, ни о сорока днях, ни о пятидесяти днях. Всё это открывается только сейчас — постфактум.

      Мы выехали. И как раз в этот пятидесятый день было обсуждение карты выезда. Удивительно, но дома этой карты и дома моего прогрессивного гороскопа совпали! Было ощущение, что мои дома и дома группы — это одно и то же. Была психограмма особого звучания. А дальше — поездка. Особенно первые два дня были очень высокие.

      Что было главным в те четырнадцать дней, пока мы здесь живём? Думаю, моё высшее астральное тело Души передано группе. Люди один за другим сейчас ощущают Иерархическое тело в том звучании, в каком я наблюдала его в себе. Видимо, за все последние дни перед пятидесятницей (день выезда) части тела Души были как бы «розданы» вам.